Трое с площади Карронад - Страница 41

— Четко идут, — с легкой завистью сказал Славка.

— Ничего, — согласился Тим. — Только девчонок я бы в караул не пускал.

— Почему? Всякие бывают девчонки. У меня Анютка знаешь какой капитан была!

Тим упрямо сказал:

— Анютку я не знаю. Если капитан — другое дело. А эти с бантиками. Бантики и автомат! Если заряженный дать, они и выстрелить не сумеют.

Славка промолчал. Он не имел ничего против девчонок. Такие же люди. Даже с Любкой Потапенко у него вроде бы наладились отношения. Потому что она подошла недавно и без всяких ужимок сказала: «Семибратов, ты меня извини за Артемку». Славке что? Он сказал: «Да ладно, пустяки…»

Славка и Тим прошли площадь и зашагали вдоль решетки Приморского бульвара.

Тим вдруг спросил:

— Знаешь, сколько в Городе памятников?

— Всех-всех? И Первой, и Второй обороны?

— И еще революции…

— И танки, и катера считать, которые на земле стоят, и все обелиски?

— Конечно.

— Я же весь Город не знаю, — сказал Славка. — Наверно, больше ста.

— Больше трехсот. А точно, по-моему, никто не знает. Зато одно совсем точно: ни одного памятника нет… знаешь кому?

— Ребятам… Да?

Тим кивнул и сердито щелкнул себя по ноге пустой авоськой.

Славка сказал:

— Я знаю, ты про это подумал, когда Динькин рисунок увидел. А потом, когда караул шел…

— Я об этом и раньше думал. А сегодня опять… Тому парнишке, которого Динька нарисовал, памятник, может быть, поставят. Он знаменитый. А сколько было незнаменитых… Пули в земле собирали для штуцеров, воду на бастионы носили под обстрелом…

— Я читал. Полегло их сколько…

— А в последнюю войну еще больше… Знаешь, Славка, по-моему, надо тем и другим поставить один памятник.

— Общий обелиск?

Тим опять щелкнул авоськой.

— Обелиск не надо. Они все какие-то одинаковые… Если бы я умел, я бы нарисовал, как я хочу.

— А ты расскажи.

— Ну, понимаешь… Надо, чтобы просто мальчишки. Из камня или из металла, совсем небольшие. Чтобы как живые. И невысоко совсем. Может, прямо среди травы. Там у стены камни, а между ними трава…

— Где?

Тим замялся, сбил шаг, но потом посмотрел на Славку прямо. И тихо сказал, не опуская глаз:

— На площади Карронад.

— А где такая?

— А такой нет. Я придумал.

Это было непонятно. Славке стало даже чуточку обидно, словно Тим что-то скрывал. И Славка проговорил с упреком:

— Придумал… А рассказал, будто все по правде. Камни, трава…

Тим как-то задумчиво улыбнулся:

— Я название придумал. А площадь есть… Ну может быть, не площадь, а так, пустырь. Такой широкий перекресток. Но там хорошо.

В этом была загадка. Еще одна тайна Города. И тайна Тима.

Славка нерешительно спросил:

— Покажешь?

Тим сказал:

— Это недалеко от рынка, на горе. Если хочешь, можно сейчас.

Они поднялись по лестнице, которая вела вдоль крепостной стены с бойницами. Наверху Тим провел Славку по кремнистой тропинке мимо белого забора и маленьких тонких кипарисов. «Кипарисы-мальчишки», — почему-то подумал Славка.

Они свернули за угол и оказались на широком месте.

Действительно, не то перекресток, не то пустырь. А скорее всего — маленькая площадь, потому что земля была вымощена старыми стертыми булыжниками.

И росла между камнями высокая трава с зонтиками желтых цветов.

Кругом — знакомая картина: небольшие белые дома, тополя и акации. Справа дома расступились, и видно, что склон уходит к нижней улице, за которой синеет Орудийная бухта.

Словно охраняя этот спуск, поднялись в одном месте остатки желтой крепостной стены. Такие же, как у лестницы. Наверно, в прежние времена здесь был один из бастионов крепости.

Было здесь безлюдно и солнечно, и большие белые облака висели над площадью. Круглые, как надутые паруса…

Славка сказал шепотом, как в тихом незнакомом доме:

— Хорошее место… Я сколько раз рядом ходил, а не знал, что здесь такая площадь.

Тим показал на маленький двухэтажный дом:

— Вон там я раньше жил. Пока на новую квартиру не переехали… Мы тут играли с ребятами, по вечерам салют устраивали.

— Какой салют?

— У нас железное кольцо было, тяжеленное — звено от якорной цепи. Мы встанем со всех сторон — и давай его друг другу кидать, чтобы по камням рикошетило. Оно звенит, а от камней искры сыплются. Красиво так… И вообще хорошо.

Славка почувствовал: Тим не просто рассказывает, он чем-то дорогим делится. Так же, как Славка, когда рассказывал про Покровское озеро и про Артемку.

— Тим… — осторожно спросил он. — Ты сюда, наверно, часто ходишь?

— Иногда…

— А почему такое название — площадь Карронад?

— Ты знаешь, что такое карронады?

— Знаю, конечно. Пушки корабельные. Они корпуса не пробивали насквозь, а разрушали внутри.

…Славка читал про эти пушки много раз. А недавно увидел одну собственными глазами. Был пустой урок, и Славка решил прогуляться до бастионов на Историческом бульваре. Прихватил с собой Наездника, который без дела болтался на школьном дворе. На бастионе никого не было, над брустверами стояла сонная трава с пушистыми, как у одуванчиков, головками. Их неподвижные тени лежали на тускло-черных туловищах орудий.

Орудийные лафеты были ненастоящие, их отлили из чугуна, когда восстанавливали бастион. Зато сами пушки — это действительно пушки. Боевые. Не раз они качались на деревянных палубах старых линейных кораблей, а потом отсюда, с укреплений, посылали картечь и ядра в густые колонны атакующего врага…